Шрифт:
Закладка:
– А она что, сдачи дать не могла? – спросил Майор.
– Знаете, что она сказала Лорану? Говорит: «Не могла я при малыше… Это бы дурно повлияло…»
– До чего же порой добродетельны эти женщины из простонародья, – вздохнул Майор.
Он икнул и, ничуть не устыдившись, отнес икоту на счет своего глаза.
– Да, – сказал Фидель. – Она вела себя безупречно. Лоран говорит, что освободится через четверть часа.
– Что ж, тем лучше, – кивнул Майор. – Так вот, в Гренландии…
X
Ноэми и ее подружка вышли из кинотеатра. Только что Манфред Карот принял смерть от руки безжалостных палачей гораздо старше его. Глаза Ноэми были полны слез, к тому же вывихнутая нога все еще болела.
Сгущались сумерки. Шел мелкий дождик, и вокруг фонарей мерцали ореолы. Улица кишела автомобилями и тяжеловозами на мехтяге, которые предназначены для транспортировки продуктов питания.
XI
– …И надо заметить, – продолжал Майор, – что в полярном льду мертвецы не сохраняются свежими, а замораживаются и становятся твердыми, как мясо в холодильнике. Хотя в холодильнике оно замораживается без всякого льда. Попробуйте-ка объяснить это явление.
– Вы сказали, что эскимосы кладут на могилы глыбы льда, – прервал его Фидель. – А они не делают ледяных памятников?
– Нет, – заявил Майор. – По той простой причине, что могилы представляют собой не холмики, а углубления: вырезается кусок льда, клиента укладывают в образовавшуюся яму и заливают водой, но не до краев.
– Вот как? Почему же? – спросил Фидель.
– Это легко объяснить законами физики, – ответил Майор. – Воду получают, растопив вырезанный кусок льда, а ведь всем известно, что лед, когда тает, теряет в объеме.
– Но вода же потом замерзает, – не сдавался Фидель.
– Да, – сказал Майор, – но не забывайте о пингвинах.
– А! – протянул Фидель, не понимая.
– Им все время хочется пить, – пояснил Майор. – И не только им, – добавил он с присущей ему скромностью и посмотрел на свой стакан.
Фидель наполнил его, и Майор заговорил снова:
– Пьер, старина, позвони-ка Лорану, он, наверное, уже кончил.
Пьер скрылся за дверью кабинета, и оттуда послышался его голос: он настойчиво уговаривал собеседника.
– Он не может прийти, – сказал наконец Пьер.
– Все возится с этой женщиной? – рявкнул Майор и выругался.
– Нет, с ее мужем. У него сломаны два ребра, нос и шейка бедра.
– Хорошо еще, что присутствие ребенка ее сдерживало, – вздохнул Майор. – Да, – он повернулся к Фиделю, – так вы завтра женитесь?
– Да, – подтвердил Фидель. – В мэрии…
– А как выглядит ваша невеста?
– Она красивая, – сказал Фидель. – Щеки у нее розовые, гладкие, как хорошо отполированный порфир, глаза – как две большие черные жемчужины, темно-рыжие волосы уложены венком вокруг головы, грудь – словно из белого мрамора, и у нее такой вид, будто она ограждена от всего мира изящной кованой решеточкой.
– Как образно! – воскликнул Майор; по спине у него пробежал приятный холодок.
XII
И правда, Ноэми была очень красива, даже после того как ее сшиб грузовик. Она упала, голова ее стукнулась о мостовую, зубы щелкнули. Подружка закричала. Машина «скорой помощи» задержалась, и пришлось отнести Ноэми на носилках в ближайшую больницу – это оказалась Отель-Дьё.
По коридору сновали медицинские сестры с ведрами, полными удаленных миндалин и аппендиксов, которые ассистенты хирургов выставляют за двери операционных. Две молоденькие сестры перебрасывались, как мячом, кислородной подушкой в красную и желтую полоску.
Ноэми все еще была хороша: те же яркие, красиво очерченные губы, те же густые темно-рыжие волосы и прямой носик, но глаза ее были закрыты.
XIII
– Ну хватит, – заявил Майор, – скажите ему, пусть приходит немедленно, иначе я ухожу.
– Ладно, – ответил Фидель, – постараюсь уговорить его. Надоел он со своими больными.
– …Никак не могу, – сказал Лоран. – Только что привезли девушку, ее сбил грузовик.
– Приходи, – настаивал Фидель. – Пусть кто-нибудь еще ею займется.
– Послушай, – сказал Лоран. – Не хотелось бы… К тому же она очень красивая…
– Ну знаешь, – рассердился Фидель. – Довольно. Ты выдаешь себя с головой. Постарайся, я тебя очень прошу.
– Ладно, – ответил Лоран, – но если этот осел Дюваль ее погубит, это будет на твоей совести.
– К столу! К столу! – закричал Майор.
XIV
И конечно, операция прошла благополучно, но только не для Ноэми. Она умерла, и, так как в морге не было свободных мест, ее родителям сразу позвонили и попросили забрать тело домой.
Ее завернули в простыню, чтобы избавить родных от тягостного зрелища, какое представляет пролом черепа, а волосы вынесли отдельно. Их пришлось отрезать – очень уж они были длинные.
Дохлые рыбы
I
Дверь вагона, как всегда, не открывалась. На другом конце поезда стоял начальник при фуражке и давил на красивую кнопку, нагнетая по трубам сжатый воздух. Помощник тщетно пытался раздвинуть створки двери. Ему было жарко, по лицу, как мухи, ползли серые капли пота. Из-под его пиджака торчал грязный воротник рубашки из твердого, как броня, зефира.
Поезд уже трогался, когда начальник вдруг отпустил кнопку. Поезд весело изрыгнул под себя воздух, дверь внезапно открылась, и помощник чуть не упал. Выходя из вагона, он споткнулся и порвал сумку об открывающее устройство.
Поезд тронулся, и напором воздуха помощника прижало к вонючим уборным, где два араба разрешали поножовщиной политические вопросы.
Помощник встряхнулся и взъерошил волосы, прилипшие к черепу, как жухлая трава к земле. Полурасстегнутая рубашка обнажала выступающие ключицы и приоткрывала несколько некрасивых, криво посаженных ребер. Грудь у него взмокла, как у загнанной лошади, от него шел пар. Тяжело ступая, он пошел по платформе, вымощенной красными и зелеными восьмиугольниками, кое-где в черных подтеках. После обеда шел осьминожий дождь, а служащие вокзала посвящали постыдным занятиям время, отведенное, согласно генеральному уставу, на чистку платформы.
Помощник порылся в карманах и нащупал кусок толстого гофрированного картона: его надо было показать при выходе. У помощника болели колени и скрипели плохо пригнанные суставы, заржавевшие от сырости: весь день он работал в прудах.
Надо сказать, в сумке у него лежала более чем завидная добыча.
Он подошел к решетке и протянул билет безликому контролеру. Тот взял билет, рассмотрел его и свирепо ухмыльнулся.
– Другого нет? – спросил он.
– Нет, – сказал помощник.
– Этот фальшивый.
– Мне его дал патрон, – миролюбиво сказал помощник, вежливо улыбаясь и разводя руками.
– Ну тогда ясно, что фальшивый. Сегодня утром ваш патрон купил у нас десяток таких.
– Каких? – не понял помощник.
